Всё должно было случиться так, так и
никак иначе. И совсем скоро всё закончится. Пути назад нет.
Ты знала, что сегодня я умру. Знала,
но умолчала об этом. Сознательно. Взяла и отпустила меня в туманное будущее,
отмерянное шестью часами жизни, поцеловав на прощание и, как всегда, пожелав
мне лёгкой дороги. Но я не виню тебя в этом, ведь предначертанным судьбой
событиям противостоять никто не в силах. Даже если бы ты рассказала мне то, что
видела во сне, и даже если бы я поверил, неминуемого избежать бы не удалось. Я
всё равно бы очутился в назначенный час в этом самом месте, где мне и суждено
расстаться с жизнью.
Наверное, я должен поблагодарить тебя
за это блаженное неведение и за твоё безграничное милосердие – я попрощался с
тобой легко и без гнетущего груза страха прожил малое, но всё же драгоценное
время, последние часы моей жизни. И невозможно представить себе, что переживала
ты всё это время. Ведь ты всё знала.
Ты проснулась сегодня ранним утром
после тяжелого сна, вся в слезах, потерянная и бледная, как полотно. За годы
нашей с тобой совместной жизни я точно знал, что тебе снова являлась смерть. Ты
пугающе часто и точно видела в лабиринтах своего сознания финалы людских жизней…
И ни одного промаха, ни разу. И я почти понимаю, как тебе тяжело нести в
одиночку это бремя. И, конечно же, мне невероятно тебя жаль, ведь тебя больше
некому будет обнять и утешить, помочь пережить очередное потрясение. Да! Мне
жаль не себя, ведь здесь уже всё решено, но тебя, ибо ты обречена жить и
провожать в последний путь каждого, кто был тебе дорог.
Не знаю, жив ли я ещё, или эти мысли
лишь отголоски угасающего сознания, но больше всего хотел бы сейчас хоть на
минуту овладеть своим бездвижным телом, чтобы в последний раз набрать на
мобильнике твой номер, сказать, что люблю тебя, несмотря ни на что, и попросить,
чтобы ты не винила себя в моей смерти, ведь ты провидица, а не палач, и не
проклятье. Но я не вижу ничего, кроме мелькающих зыбких воспоминаний из моей
жизни, так неумело подводящих итоговую черту… Неярких, полупрозрачных, таких
невесомых. В них ты, мои родители, первый лучший друг, начальник с предыдущей
работы и многое, многое другое – всё, что окружало меня на протяжении 35 лет от
рождения. И это не калейдоскоп последовательных событий, а лишь хаотично
разбросанные кусочки паззла. Вот так проносится жизнь перед глазами.
***
Звонок раздался в пять вечера. Ровно
так, как это было во сне. Я знала, что мне сообщат о твоей смерти. Не хотелось
отвечать, не хотелось слышать этих слов, но я потеряла тебя ещё ночью…
Ещё не сказал по ту сторону чужой и
холодный голос роковых слов, как крик отчаяния сорвался с моих губ. Это выше
моих сил!
«… Ваш муж был найден убитым», -
голос в трубке пронзал раскалёнными иглами каждый мой нерв, я не знаю, как
дальше жить. Его расстреляли на парковке возле офиса, где он работал. И это был
ни конкурент по бизнесу, ни иной недоброжелатель, нет… Это был простой
сумасшедший, которому под руку попался мой единственный родной и любимый
человек, оставшийся в этой жизни. Но теперь уже нет. Всё кончено.
О, как я не хотела, чтобы видение
было правдой, чтобы раздался этот несчастный звонок, чтобы всё завершилось
именно так! Но ни разу ещё не было иначе. Мне кажется, что если бы все мои
дорогие, и ныне покойные, не знали бы меня, не видели никогда, не встречали,
то, возможно, были бы живы и счастливы. Я всё бы отдала, всё-всё на свете,
чтобы подарить им жизнь, ведь они заслужили…
Мой любимый, он был последним близким
мне человеком, кто оставался ещё жив, но теперь… Я положу этому конец. И
никогда больше, клянусь, никогда не посмею допустить хоть малейшей возможности
того, чтобы кто-то стал мне близок и дорог! Я больше не хочу видеть частички
своего счастья в гробах. Уж лучше бы я умерла. Все девять раз, за каждого из
них, прожив каждую долю секунды в мучениях во сто крат превосходящих те, что им
пришлось пережить, лишь бы они были живы! Но всё наоборот. И я ненавижу себя за
это.
Я не смогла ни разу предотвратить
роковых событий, хотя пыталась, снова и снова… Судьба обходила меня, была на
два шага впереди, куда бы я ни кидалась в отчаянных попытках уберечь их жизни.
А в этот последний раз я опустила руки. Просто попрощалась с ним, как обычно,
как каждый день на протяжении пяти лет. Я не прощу себе этого, нет. Я просто
его отпустила. Отпустила единственную соломинку, что позволяла мне держаться за
жизнь. Теперь же все связи обрушены. Смысла жить больше нет.
Тогда зачем же продолжать
бессмысленное?
Но нет, не сейчас. Я похороню его, и
лишь после уйду сама. Надеюсь, сегодня я увижу во сне свою смерть. Надеюсь, мне
будет больнее, чем ему.
*
Этой ночью, с двадцать шестого на
двадцать седьмое мая, уснувшая лишь под утро, несчастная вновь видела смерть во
сне. Но, увы, не свою.
Ей виделось всё со стороны: она сама,
её квартира, не в запустении и беспорядке, а ухоженная и свежая, накрытый к
завтраку стол, шаги за дверью в комнату, мальчишка лет двенадцати, худенький,
светловолосый, так похожий на её ушедшего мужа…
Она собрала ребёнка в школу, самого
любимого и желанного, своего сына. Поцеловала в обе щёчки и носик, ещё
по-детски курносый, покрытый маленькими аккуратными веснушками, мальчишка обнял
её, так тепло и так нежно, и тут же сорвался, как с ветки осенний листок под
порывом ветра, исчез в дверях, крикнув, что любит её, маму. Убежал, чтобы
больше не вернуться.
Словно в тумане мальчик шёл по улицам
прочь, навстречу своей судьбе… На перекрёстке около школы его насмерть сбила
машина.
И дальше пустота. Она не плакала,
проснувшись, у неё больше никого не
осталось. Некого больше любить, а, значит, не по кому больше скорбеть.
Сознание, должно быть, сыграло с ней злую шутку, подливая масла в бушующий,
всеразрушающий огонь в её сердце. Но это можно пережить. Совсем чуть-чуть, и
всё закончится. Ещё трое суток…
***
Ещё трое суток пройдут в ожидании
смерти, в ожидании избавления от невыносимой тяготы скорби и мучений одной
несчастной души, но жизнь её не отпустит. Ни через три дня, ни через три года…
А через месяц после похорон она
узнает, что уже треть срока она носит под сердцем плод. Тогда отзовётся в
памяти больным уколом тот странный сон, что был воспринят ею, как злая шутка
разума.
